Психиатрическая опека

Хотя институциональная* психиатрия целиком выстроена из фальшивого врачевания и действительного принуждения, мы продолжаем удивляться тому, что предполагаемые получатели такой «помощи» ее не желают.


История молодой девушки с редким и красивым именем Ева вызывает жалость. Сейчас ей под тридцать, и лучшие свои годы она провела в психиатрической больнице.

Детство свое Ева провела у бабушки и дедушки, так как мать, испытывающая материальные трудности, не могла обеспечить ребенка всем необходимым. В 14 лет Ева оказалась на попечительстве бабушки и та, видимо, сочтя необходимым обеспечить себе дополнительный источник дохода в виде инвалидности внучки, начала водить девочку к психиатру.

По словам матери, которая обратилась в Гражданскую комиссию по правам человека, воспитание внучки сводилось к постоянному удерживанию ребенка в квартире, сужению возрастных интересов, запрете общения со сверстниками, постепенного отказа от обучения в школе в виду «тупости» и лечению психиатрическими препаратами.

К своему совершеннолетию в 2002 году Ева уже была полностью подготовлена к тому, что судебно-психиатрическая экспертиза подтвердит у нее наличие хронического психического заболевания в форме шизофрении, параноидной, непрерывной, со злокачественным течением. На основании этой экспертизы суд по заявлению бабушки вынесет решение о признании внучки недееспособной и нуждающейся в опеке.

Через два года опеки бабушка сдала Еву в сумасшедший дом практически без всякой возможности выйти на свободу. Закрытый режим, психотропное лечение, постоянное нахождение среди действительно нездоровых людей и жестокое обращение совсем не способствовали улучшению состояния Евы.

Мать Евы, осознав к тому времени, что ее дочь залечивают, начала предпринимать попытки вытащить дочь из сумасшедшего дома, где та находиться не хотела. «Мама, зачем меня держат здесь, как преступницу?»- спрашивала Ева. На этот вопрос у матери ответа не было. Такая забота о недееспособном гражданине действительно больше похоже на заключение.

Все попытки помочь Еве оказывались безуспешными. На протяжении нескольких лет мать получала категорический отказ на свои просьбы отдать опекунство ей и позволить Еве жить дома. При этом в своих ответах администрация больницы ссылалась на то, что состояние Евы не стабильно, не смотря на лечение, болезнь плохо поддается терапии, а социальная дезадаптация только усиливается. Ева нуждается в контроле над приемом лекарств.

Увы, мы не знаем, каким человеком выросла бы Ева, не отведи ее бабушка в 13 лет к психиатру, но очевидно, что отсутствие результатов в лечении и полная несостоятельность «врачевателей» не только в случае с Евой выдаются за оправдание для продолжения такого лечения.

Как пишет в своей книге** профессор Томас Сас: «Лечебные меры, нацеленные против несуществующей болезни «шизофрения», опасны вдвойне: они не только разрушают жизни «шизофреников», но и способность нешизофреников ясно рассмотреть, что именно причиняет страдания «пациентам».

Сейчас 2015 год, но для Евы время остановилось, ее детство, молодость, а может быть, и вся жизнь были принесены в жертву диагнозу «шизофрения». Есть ли для нее надежда? Видимо есть, если матери все-таки удастся стать ее опекуном и забрать дочь к себе, доказав, что есть основания для отстранения от обязанностей нынешнего опекуна. Но пожалуй, ситуация изменится коренным образом, если единственным мерилом честного врача будет количество не загубленных, а спасенных им жизней.


* институциональный - связанный с общественными институтами, имеющий отношение к ним; официально установленный, закреплённый в своем общественном статусе
** "Терапевтическое государство: психиатрия в зеркале современных событий"